Управление собственностью, или что за углом?

1.Вот не заданный ранее эвристический вопрос, за которым прячется важная понятийная развилка: управление собственностью (такова точка зрения наивной, родовой корпоральности, выражающейся концептами естественного права), или управление правами собственности, какова точка зрения юридически рефлектированной корпоральности, выражаемой концептами позитивного права)?

2. Что имеется в виду, когда миссию управляющей компании (типа Renova) определяют как управление собственностью [в интересах акционеров-собственников]?

Какие цели и задачи корпоративного управления следует из такого определения?

Какой функциональной структурой, при каком разделении функций и компетенций они реализуются наиболее адекватно?

3. 1. Используя расхожие термины системы Станиславского можно сказать, что миссия - это сверхзадача и сквозное действие.

Поэтому она никак не сводится к видению, концепции или идеологии, а предполагает наличие в корпорации реально протекающего основного процесса.

Что касается видения, понимания (ведения) или ценностно-окрашенного самообраза (идеологии), то ими, конечно, выражается не «счастливое сознание [светлого будущего] корпорации», а сюжет и драма борьбы за выживание и успех деятельности.

Основной (он же сквозной) процесс непременно состязателен, конкурентен. Это – испытание на жизнеспособность, сохранение и развитие её.

Он аффективен, страстен. Сколь объективными не казались бы нам интересы, за ними всегда кроются страсти, страстная борьба сторон (протогонистов и антигонистов).

Борьба страстей, эроса и танатоса, а на пределе личностных возможностей - агональность, жизнесмертность.

3.2. В системопрактическом горизонте миссия – это принцип целесообразности основного процесса и цельности порождаемых (осуществимых) в нем реальностей.

А также основание для выбора критериев эффективности всех деятельностей (функций), производных от основного процесса (как сквозного действия).

4. Переход к точке зрения управления правами собственности предполагает:

а) что все права собственности, у всех участников сделок юридически оформлены (а это значит, что собственниками признаются только акторы, имеющие юридические лица);

б) и что список акционеров компании, хотя и открыт, в каждый данный момент однозначен и проверяем (т. е. операционально закрыт).

Этим частноправовые акционерные общества по сути отличаются от публично-правовых сообществ (городских или профессиональных, например).

Но, несмотря на это отличие, модели юридически документируемого (конвенциональное) членства в акционерных обществах по странному умолчанию часто переносятся на не конвенциональные, естественно-правовые, гражданские сообщества.

К примеру, концепцию общественного договора Руссо часто толкуют, уподобляя [национальное] государство - своего рода акционерному обществу. При этом гражданство из просто права становится правом собственности, то есть чем-то вроде акции [1].

5. Само по себе созначение собственности (как реального объекта, имеющего онтологический статус) с правом собственности (в рамках какого-то типологического ряда систем права: например, естественного, позитивного или когнитивного), разумеется, не новость!

Оно составляет логическую основу предметной области знания, именуемой «политической экономией». Оно же выражено в кантовском принципе «юрисдикции разума», из которого растут сейчас новые ветви когнитивного права (правопонимания).

Оно же было реализовно в конструкции фискального государства, основной функцией (и финансовым источником которого) являлся сбор податей/налогов.

Фискальное государство исторически предшествовало торговому, индустриальному и инновационно-инвестиционному (постиндустриальному) государствам.

В гражданском, частноправовом (постфискальном) государстве налогообложение трактуется как неотменная гражданская обязанность, также как регистрация в государственных реестрах гражданского состояния, паспортного или иного режима удостоверения личности, регистрации по месту жительства или прав пользования транспортным средством.

В этом смысле нынешнее развитие не только институциональной (=социальной?), но и конституционной (государственной) экономики стратегически амбивалентно. Что же все-таки первично: право [собственности] или рынок [прав собственности]; право и политика - или экономика; государство и общество - или рынок? И в каком отношении – первично?

6. В естестсвенно-правовых сообществах права признаются неотчуждаемо, «в явственном порядке» присущими человеку(ам) в качестве свобод, а не имуществ.

И снова вопрос: нужно ли их различать права как таковые, в их натуральной, экзистенциально-онтологической форме, - например, права на независимость [существования] и свободу деятельности, - и имущественные права [собственности]?

7. Свобода деятельности более известна нам как право предпринимать деятельность, как свободное предпринимательство.

Культурно-антропологическим эквивалентом этого понимания свободы, ее естественно-правовым воплощением и носителем считается не человек-особь, и даже не человек-субъект (источник и носитель деятельности), а человек-личность.

Личностно-ориентированная, -осуществимая и - выраженная деятельность оказывается тогда естественно-правовым образом постигаемым предпринимательством.

Именно в качестве физического, - точнее бы сказать метафизического, - лица, трансцендентального субъекта по Канту, или субстнационального деятеля по Н. Лосскому человек, предпринимая свою судьбу, проживает события своего роста/развития.

8. Любая ли деятельность (поведенческая активность, занятость), - поскольку в своем явственном порядке она наблюдаема и удостоверяема - может быть идентифицирована, зарегистрирована (документирована)?

Ведь одно из значений глагола «идентифицировать» - это когнитивно (то есть мыслью) регистрировать [сознавать, учитывать, означать идентифицируемое в качестве экзистенциально-онтологического типа].

А с другой стороны, «идентифицировать» - значит обуславливать (условиями или условностями) и оспосабливать, то есть осваивать в качестве способностей (компетенций).

Кажется, скоро – в дисциплинарном государстве и обществе - не останется не регистрируемых и так или иначе не облагаемых или не отоваренных, т. е. не превращаемых в товар занятий.

[1] Разве не этот ход мысли позволил И. Фихте сформулировать концепт торгового государства?