Огонь в мерзлоте (о. Павел Флоренский о символизме мерзлоты)

Огонь в мерзлоте

(о. Павел Флоренский о символизме вечной мерзлоты)

После ареста в 1933 г. о. Павел находится в заключении в Забайкалье. Здесь, на опытной мерзлотной станции в Сковордино произошло самое главное, что случилось с ним в это время, - встреча с коренным народом тех мест, ороченами, и с … вечной мерзлотой.

 Сродство самого строя души Флоренского с ними оказалось столь сильным и всеобъемлющим, что породило у него небывалый внутренний подъем.

Именно чувство тайны, по многочисленным признаниям о. Павла, оказывалось всегда путеводным для него, символом касания к сущности явления. Без этого любая, даже самая виртуозная работа казалась пустоцветом.

В мерзлоте о. Павел увидел символ целого края, оказавшегося столь близким его сердцу, символ народа и личности мальчика Оро, ставшего героем одноименной поэмы.

«Мерзлота,  как тройной символ - природы, народа и личности, таит в себе силы разрушительные и творческие. Выходя наружу они могут стать губительными. Золото, таящееся в мерзлоте, обращается в золотой пожар, губящий достояние ороченов – тайгу мох, (пожар), разгоняющий дичь – источник их жизни. Пожары производя золотопромышленники – их погоня за золотом – источник бедствий , а потому и вырождения ороченов. Вечная мерзлота разрушает, когда ее начинают «обживать» и «освоять». Отсюда – «не трогай мерзлоты» ороченов. Но то же – о душе. Прикрытые мерзлотой таятся в ней горечи, обиды и печальные наблюдения прошлого. Не надо копаться в ее недрах. Мерзлотная бодрость дает силу справиться с разрушающими силами хаоса. Мерзлота – это эллинство».

Мерзлота потому и стала столь емким для о. Павла символом, что она способна сдерживать своими хрустальными изваяниями силы хаоса. Эти силы одновременно и разрушительные, и творческие. Выходя наружу, они оборачиваются катастрофой и для природы, и для народа, и для человека. Но они же – источник творчества, если над ними – мерзлотная бодрость, волевое начало, сдерживающее стихии природы и страсти человека.

«Это – древне-эллинское понимание жизни, трагический оптимизм, - пишет Флоренский в предисловии к поэме. Жизнь вовсе не сплошной праздник и развлечение, в жизни много уродливого, злого, печального и грязного. Но, зная все это, надо иметь пред внутренним взором гармонию и стараться осуществить её».

Мерзлота – это эллинство, но зная об еще двух местах в  письмах о. Павла из Забайкалья, можно увидеть и еще один, важнейший смысл многогранной символики мерзлоты:

«Я принимаю за это время удары за вас, так как хотел и так просил Высшую волю» (из подцензурных соображений «Высшая Воля» заменяет обычные для священника Имена Божьи).

«Все это время я страдал за вас и хотел, и просил, чтобы мне было тяжелее. Лишь бы вы были избавлены от огорчений, чтобы тяжесть жизни выпала на меня взамен вас».

Хаос – это начало и смерти и творчества. Это в мировоззрении Флоренского основной закон мира, закон энтропии. Но Хаосу противостоит Логос, закон эктропии, борющийся с мировым уравниванием. Само по себе творчество. Не просветленное Логосом, может быть разрушительным. В забайкальских письмах Флоренского на первый план выступает Логос прежде всего как Высшая Воля. Таким образом, мерзлота – это еще символ волевого начала, стоящего над миром, Высшей Воли, Имя которой – Бог.

Не трудно догадаться, что сказал бы о. Павел о мерзлоте Ямала и судьбе проживающих здесь коренных народов, окажись он в Салехарде сегодня.

Впрочем, золото – от стихии земли (и металлов), а газ – от стихии воздуха и … огня. Может быть, огнь окажется благосклоннее к судьбе народов и людей «зде живущих», чем злато? Или Господь управит так, что мы станем благоразумными хозяевами своей пока земли?

Как знать, как знать!