Иранское начало современной культуры

Для того, чтобы проблематизировать сказанное ниже, я вновь начну с любимой мною темы Александра Великого. Связь между Александром и Ираном велика и своеобразна. Именно Иран оказался тем местом, которое царь из враждебной этнической среды обратил не просто в среду дружественную, а в родную. Чужое обратилось с легкостью в свое, парадоксально не потеряв своей самости. Иран есть Иран. Дело в том, что мать погибшего Дария, царица Сисигамбис, признала в Александре своего сына, а он – ее матерью. Следовательно, Александр унаследовал трон иранский, стал шахом всех земель до крайних приделов Индии, Ближнего Востока, Египта. Потому то Александр под арабским эквивалентом этого имени – Искандар – вошел в иранский эпос – "Шах-наме" Фирдоуси в качестве именно иранского витязя. Когда мы слышим имя Искандар, надо знать, что это – отзвук имени Александра Македонского.

Следовательно, Иран Александра в некотором смысле географически центрировал сложившуюся империю. А.С. Хомяков в своей "Семирамиде" не зря отдает должное Ирану (не географическому, а более обширному с восточными землями – Восточный Иран, таджики) и иранству как понятию, что противопоставляется кушитству. Если, по Хомякову, иранство олицетворяет собой позитивное и благородно-культурное начало, то кушитство – негативное и низкое в культурном плане. В конце 19 и начале 20 вв. все знали, что ницшевский Заратустра обитал и проповедовал в Иране. Ныне же о Ницше и его Заратустре знают многие, но мало кто знает о его родине. Реальный Зардушт или Заратуштра родился в восточных иранских землях (Средняя Азия или восточнее) и основал этническую иранскую религию – зороастризм. Для культурного мира в недавнем прошлом Иран являлся в определенном  смысле культурным и религиозным центром. И это так, ибо даже в древних картах тибетской религии бон знаменитая Шамбала находится в Иране (Пасаргады). Рерих и Блаватская безуспешно искали Шамбалу на Тибете, в то время как сами тибетцы в точности локализовали ее в одном из двух центров ахеменидского Ирана. Именно Александр превратил в руины и Пасаргады и Персеполь, но не сам Иран. В свою очередь, Н.Ф. Федоров, указывая на прародину индоевропейцев и русских, соответственно, назвал "Памир и его окрестности" местом захоронения предков и предлагал перевезти останки в Москву. То есть Москву сделать Памиром, вселенским Кремлем. Таким образом, Иран для русского много ближе, чем кажется. Так мыслил Федоров, у которого учились и Достоевский и Толстой.

Иран всегда находился в поле зрения интеллектуального сознания русских. Даже Есенин и Хлебников в их обращении к иранской теме, видимо, были безотчетно для них схвачены этим транскультурным образом русской культуры 19-20 вв. Иран – это колыбель русской культуры, иранство как доминанта интеллектуализма, всегда по плечу русско-арийской духовности. Те, кто учат современных русских фашистов, знают, что делают.

Я предлагаю сосредоточить нашу точку зрения именно на таком распределении акцентов. Это, естественно, условие игры, ибо с такими условиями не согласятся ни иудеи, ни простые евреи, ни древние греки, ни китайцы, ни самоеды. Кстати, с этим могут согласиться индийцы, просвещенные славяне и русские (я говорил ранее много больше о Хомякове, Федорове, Топорове в этой связи).

Исторически государство Иран не мыслило себя вне империи. Мы помним последнего шахин-шаха Реза Пехлеви (т. е. императора, царя царей). Потому то даже современный иранец гордец, это – у него в крови. Намного скромнее восточные иранцы (таджики), которым все время приходилось первым принимать на себя удары дикого Востока (тюрки, монголы, опять тюрки). Они привыкли служить, но не прислуживать. Территориальный ареал расселения иранцев и ираноязычных небывало широк, порою трудно себе представить, где на Востоке не обитали иранцы. К историческому расселению иранцев относятся: Иран, Афганистан, Индия (много бывших таджиков, бежавших туда от монголов и узбеков, и собственно иранцев. Кстати, династия Моголов говорила именно на таджикском, поскольку вышла она из Средней Азии), Пакистан (урдуязычные), Турция (курды), Ирак (курды и иранцы особенно на юге страны), Сирия (север), Китай (таджики в Синьцзяне), Таджикистан, Узбекистан (по всей территории, кроме Приаралья), Казахстан и Киргизстан (соответственно, на юге и севере, в Ферганской долине). Можно себе представить, что будет, если ираноязычные вдруг захотят жить вместе в районах их плотного расселения. Раздавались и продолжают вестись разговоры об объединении таджиков Афганистана до Кабула включительно и Таджикистана. Впервые такой проект вынашивал Сталин.

В своих записках я уже упоминал о том, что иранство и собственно Иран оказали сильнейшее влияние на теологию и эсхатологию Ветхого Завета. Это влияние шло по двум направлениям: во-первых, иудейские представления о рае сложились целиком под влиянием иранской эсхатологии. Даже само слово парадиз является иранским по происхождению, фирдаус. Поэт Фирдоуси в переводе означает Райский (в России эта фамилия встречается). Образ рая, представления об ангелах, все это было персидского происхождения. Во-вторых, иранский шахский двор сильнейшим образом повлиял и на возвращение евреев из вавилонского плена. Но мало того, Кир и Дарий II сделали все возможное для отстройки Иерусалима и Второго иерусалимского Храма. Об этом рассказывается в Ветхом Завете. Мы часто забываем, что, когда мы заговариваем о Мани и манихействе, мы имеем дело с пророком иранского происхождения и новой религией, основанной во многом на зороастризме и маздеизме. Потому то нет ничего странного в том, что различного рода ереси, внутрирелигиозные течения были свойственны именно Ирану. Не странно ведь, что шиизм укрепился в иранских землях (семиричные исмаилиты Памира и двенадцатиричные иранцы в государстве Иран). Или, например, несториане, осужденные в Византии как еретики, ушли в Иран и Восточный Иран (современная Средняя Азия). В Мерве и Самарканде располагались, соответственно, патриархат и подворье митрополита несториан. Осужденные в Византии христиане нашли приют в землях иранцев, это важно понимать и для современного понимания иранской культуры (см. об этом ниже). Иранцы, как известно, любят эзотерику, высокую поэзию, которая по определению эзотерична, и понятна она только посвященным. То же можно сказать и о философии. Мудрость и поэзия – это хлеб и вода иранцев, без этих составляющих культура мертва.

Улыбка иранца встречному еще не означает полного приятия, а нахмуренный взор еще не означает гнева. В иранском мире многое не равно себе. Здесь требуется осторожность и доверие, скорее, самому себе, нежели носителю культуры. Зная об этом качестве иранцев, можно посоветовать только одно: не зевай при встрече с ними, не зевай при чтении поэзии, не зевай при взгляде на искусство. Любая простота обманчива, как милое облачко на горизонте, которое через час может обратиться в ливневый шквал.

Исследователи искусства в 20 в., византинисты, исламологи, часто указывают на видимое или латентное присутствие форм и стиля, присущих именно иранцам в византийских, исламских, даже европейских памятниках. Сказанное означает, что культура иранцев не только интенсивна, она и экстенсивна. Она ширится, но она и впитывает. Приведу два почти произвольных примера из истории Ирана.

1. Что такое НАВРУЗ, праздник, который отмечается 21 марта? Это иранский Новый год. Иначе говоря, Навруз является этническим праздником всех иранцев. Однако в силу долговременной экспансии иранцев и их пребывания в зоне других этносов, его стали отмечать и тюрки, и кавказцы. Даже далеко на север от иранцев, в Татарии отмечается Навруз. Только у тюрков слово праздник обозначается словом байрам (Навруз-байрам), в то время, как иранцы используют для слова праздник его арабский эквивалент (ид, ид-е Навруз). Поэтому, когда по СМИ говорят, что наступил татарский или азербайджанский, или узбекский национальный праздник Навруз-байрам, это – ошибка, безграмотность. Но дело в другом, дело в том, что все неиранские народы встраиваются в историческое и циклическое время иранцев, живут по времени иранцев. Это и есть явный пример экспансии иранской культуры, духовности, образов.

2. Один шах каджарского времени был известен ратными подвигами и широкими интересами к Европе. Заметную часть своего времени он проводил в Париже. Там он научился фотографировать. Соответственно, немедля, он привез фотоаппарат в Тегеран. И вот вопрос на засыпку: кого он стал снимать в первую очередь? Нам трудно в это поверить, но в первую очередь его объектами стали девушки из его же гарема. Я видел некоторые из этих фотографий, на каждом из снимков были оставлены имена девушек. То есть шах документировал снимки. Поразительно, что некоторые из девушек были сняты в фривольных позах. Еще невероятнее то, что шах снял и свою мать, вовсе без чадры.

Следовательно, фотографические снимки, даже, если они были сделаны для самого шаха, не носили привычного для нас режима отражения реальности. Это была игра, игра в образы, но образы чуждые, явно не исламские. Другими словами, шах не просто экспортировал в страну чужую технику, но и чужие образы. Дело не в том, что Иран европеизировался, реакцией на это была революция Хомейни, Иран шел навстречу любой экспансии Иконосферы, тому, на чем стоит вся его культура. Взаимодействию Логосферы арабов и Иконосферы иранцев я посвятил много страниц в двух книгах и уверен, что об этом еще много что есть сказать.

В мою последнюю поездку в Иран я довольно подробно ознакомился с жизнью Исфахана. Выяснилось, что из 2 млн. населения города 200 тыс. армяне. У армян 16 церквей, но, кроме этого существуют храмы у православных, католиков, зороастрийцев и живет крупная община протестантов, естественно, есть и синагоги. Удивлению не было предела, особенно на фоне антииранской риторики у нас в стране. В Исфахане я не однажды слышал о том, что "мы живем, обнявшись, как братья". Речь шла о мусульманах, христианах разных конфессий, евреев и зороастрийцах. Удивительно плодотворный опыт. О котором мало, кто знает, по причине изолированности Ирана.

В этом же ряду нельзя забывать и сравнительно новую общину бехаистов. Эта община, кроме европейских масонов, исповедует еще более решительно религиозную унитарность. В их храмах могут молиться все, невзирая на вероиповедную привязанность. А ведь основателем бехаистов был иранец из Шираза по имени Баха-Уллах. В мусульманском Иране его община была признана еретической, но она нашла отклик у многих народов и религий и вполне здравствует по сию пору.

Для современной культуры иранцы преподают пример духовной толерантности, открытости к другому как носителю культурного начала. Я уже приводил  пример с так называемыми "бухарскими евреями". Они появились в зоне обитания восточных иранцев еще до 8 в., времени прихода арабов. Особенно много их было в культурных центрах восточного Ирана – Бухаре и Самарканде. Евреи не стали доминировать как везде в интеллектуальных сферах, их место прочно занимали таджики, но музыка, певческое искусство, ремесла были вполне ими освоены. Более того, евреи не стали говорить на узбекском языке, они со средневековья оставались таджикоязычными. Однажды в г. Фергана на узбекоговорящем базаре я услышал вызывающую по громкости и, по существу, антагонистическую таджикскую речь. Говорили между собой два еврея сапожника, их лавки были близки, но какова смелость, перекрывая базарную толпу, наперекор ей, они продолжали громко разговаривать. Два еврея против всей многосотенной толпы, евреи изрядно смелый народ, метафизические смельчаки, в этом я не однажды убедился в своей жизни.

Организация русско-иранского фонда чрезвычайно важна, ибо такой фонд должен выполнять не просто формальные задачи, нести не только историческую миссию, но никогда нельзя забывать и о следующем: такой фонд обязан выполнять миссию и метаисторическую. Россия причастна иранству как понятию (Хомяков), Россия скреплена исторически и метафизически с Ираном арийскими корнями и сверхзадачей духовного плана. Этот план всегда есть проект, проект совместного культурно-политического сотрудничества. Разность религиозных ориентаций не должна мешать, кто знает, что будет через сто лет. Но дело в другом, существуют исторические примеры теснейшей дружбы, интимного содружества мусульман иранцев и православных византийцев. Знаменитый Джалаладдин Руми (таджик, родом из Балха, северный Афганистан), оказавшись в Конии (современная Турция) после бегства от монголов, состоял в особых отношениях с одним монахом. Они то знали. Что религия не должна разделять, религия  и есть связь (собственное значение) не только по вертикали, но и по горизонтали. Я вновь напоминаю современную межрелигиозную ситуацию в Исфахане.