0 Цель этих заметок – подступиться к теме цивилизационной синергии, феномены которой можно наблюдать в текстах А.М.Пятигорского.
1 Назвав упомянутую книгу «Введением в изучение», автор указал на ее пропедевтический характер: не только для себя, но и для читателя, пытающегося вникнуть в литературное и философское творчество автора. И пока «чудаки еще такие есть, которые вдыхают эту смесь», дело философии не безнадежно.
2 Но книга эта пропедевтична еще в одном, - и притом в подчеркнуто рефлексивном смысле, - ибо задает для автора парадигму выработки и перенастройки им своего собственного способа философствования, а тем самым и своей философии,.
И если читатель не равнодушен к такой возможности для себя, - пусть и в самом скромном смысле, - ему стоит прислушаться к тому немногому, что высказано в Предисловии к книге, и отдельно – к историко-философским этюдам А.М.Пятигорского на радио «Свобода», с которыми тепечь можно ознакомиться на сайте этой радиостанции.
3 Предлагаю читателю проделать следующий двухшаговый философический эксперимент [1]:
Попробуем представить себе, что некто А сформулировал абстрактный принцип Р. Затем исследователь В, - имея в виду это Рбезотносительно кимениА, - обнаруживает, что у еще более раннего автора С что-то в его мышлении проясняется с точки зрения принципа Р.
И тогда В склонен утверждать, что принцип Р является "предпосылкой" мысли автора С, или что тот "предвосхитил" позже сформулированный принцип Р. В случае если упомянутые выше “ранее” и “позже” отсчитываются по шкале столетий, а уж тем более тысячелетий, автор А в наших глазах начинает "парить" над временем, становится чуть ли "мыслителем на все времена".
Думаю, нечто подобное не редко происходит в нашем понимании отношений между “древними” и “современными” философиями в их письменном выражении. Сопутствующие эффекты такого понимания – потеря чувства исторического масштаба, с одной стороны, или намеренное пренебрежение им, принимающего вид склонности к Philosophia Perenis, и эсхтаологическому мироощущению, с другой.
Совсем иное дело когда, - по меткому выражению А. Ритуса, - "мысль становится на место мыслящего", где она обретает качества самоподобия и самодействия [2].
Так мышление само собой становится умным деланием, установочно личностным "по умолчанию", буквально "в тишине", где и когда каждая сущая мысль, притаившись, дозревает до невыразимости [3].
[1] Он был сформулирован в нашей заметке «Издержки и содержательность поименого-личного мышления”.
