Наращивание социальной ткани - стратегическая задача социальной политики

Почему  - сообщества? Зачем – сообщества?

Часто встречающееся в литературе по местному самоуправлению (и городскому управлению) слово “сообщество” общепонятно только на самый первый и поверхностный взгляд.

Чтобы согласится с этим достаточно обратить внимание на то, что оно одновременно является:

— одним из самых  распространенным представлений словом-символом традиции местного самоуправления  (муниципальной на Западе, земской в России);

— термином профессиональной практики муниципального управления;

—  и, кроме того, понятием  социологической науки.

На Западе оно относится к числу социальных очевидностей образа жизни и, как таковое, используется в качестве исходного и не нуждающегося в терминологических уточнениях аксиоматического мыслеобраза.

При этом под «сообществами» чаще всего понимаются территориальные сообщества, проживающие на территории муниципального образования в целом (например, на территории города) или же на территории какого-то субмуниципального образования (городского района, квартала или улицы).

Что касается российской муниципальной словесности, то в ней - после принятия «Закона об общих принципах организации местного самоуправления» - в качестве исходного, основного концепта принято словосочетание муниципальное образование.

Им обозначают сразу:

Поселение (город, поселок, село), систему расселения, включающую в себя несколько поселений разного типа, объединенных одной административной границей, или, напротив, часть поселения (городской район, микрорайон, поселок в черте города, наделенной статусом  самостоятельного муниципального образования).

Территорию муниципии, «селитьбу», «землю» и - часто также - все, построенное на ней (недвижимость) и «закопанное» в ней (инфраструктуры).

И социально организованное население, являющееся сообществом людей, более того – социально структурированным сообществом сообществ, имеющим уникальную социальную структуру, а не статистической совокупностью «душ населения».

Следуя принятому у нас словоупотреблению, мы будем использовать слово «территориальное» безотносительно к пространственому масштабу рассмотрения, применяя его как к муниципальному и субмуниципальному, так и региональному и страновому масштабам рассмотрения. А  слово «местное» оставим  только за муниципальным и субмуниципальным уровнями.

Не лишним будет заметить, что западные авторы, следуя своей муниципальной традиции, чаще всего отталкиваются от рассмотрения малых местных сообществ, выстраивая процесс муниципального развития “снизу”, тогда как в российской муниципальной практике – при нынешнем ее состоянии - рассмотрение, как правило, начинается «сверху», как минимум с уровня муниципального образования в целом.

Впрочем, в настоящее время далеко не предрешено, сохранится ли эта привычная для нас оглядка «вверх» навеки вечные. Или же процесс муниципализации власти (в том числе региональной и федеральной) приведет к такому положению дел, когда и в отечественной муниципальной практике задачи экономического развития субмуниципальных территорий и малых территориальных сообществ станут жизненной и управленческой реальностью.

На каждом этапе становления муниципального дела в стране на передней план выходит вполне определенная задача. Сегодня ею, по нашему убеждению, является освоение методов стратегического планирования как одной из важнейших функций местного самоуправления и развития.

При этом отчетливо различаются разные предметные горизонты стратегического планирования и соответствующие им системные объекты, в концептах и индикаторах (показателях) которых будут далее строиться проекты и программы развития.

На сегодня наиболеее управлечески актуальными считаются:

— местное экономическое развитие,

— пространственное развитие и

— социальное партнерство.

Коммунитарный (от англ. сommunities) аспект социальной жизни, - то есть тот факт, что население города организовано в том числе и как сообщество сообществ, как «мир миров», -это не только неустранимая часть социологического видения муниципальных образований, но и важнейшее измерение социального партнерства. И притом управленчески весьма перспективное.

О сообществах, как коллективных обитателях городов (и прочих поселений) приходится вспомнить и при ответе на вопрос: кто должен и на самом деле может быть носителем, агентом или субъектом стратегического планирования в мунципальном образовании?

Сами по себе органы местной власти, или вместе с другими активными агентами экономического развития и социально-активными сообществами? В какой организационной форме реализует этот второй вариант? Как должно быть организовано социально-коммуникативное пространство муниципального образования, чтобы социальное партнерство могло наращиваться именно вокруг работы по стратегическому планированию? Как в целях местного развития могут быть мобилизованы интеллектуальные, творческие и иные человеческие ресурсы, имеющиеся в данном муниципальном образовании? И так далее.

Наконец, стратегическое планирование, как функция муниципального управления, должна быть вписана в актуальную ныне рамку устойчивого, согласованного и управляемого развития.

Устойчивого, то есть предполагающего, что управленческий режим нормального функционирования уже достигнут, или достижим в зоне ближайшего развития.

Согласованного как раз посредством социального партнерства, вовлечения активных сообществ в работу по выбору реалистических стратегий развития.

Управляемого, то есть сохраняющего и наращивающего уровень управляемости в основных предметных горизонтах развития.

Сохраниться ли за концептом «муниципального образования» в России статус аксиоматичности, привьется ли у нас  в этой функции концепт «сообщества» или их место займет нечто более близкое русской словесности и строю мысли - покажет будущее. Однако, несколько слов о перспективах современного неокоммунитаризма стоит сказать уже сейчас.

У коммунитарного подхода, видящего в активных сообществах ресурс развития, есть несколько исторических преимуществ по сравнению с привычным для российских муниципалов  социально-террториальным подходом.

Это – оправдавшая себя в экономике ставка на активную и наиболее динамичную часть населения, на предпринимательское и технологически-инновационное отношение к организации всякой деятельности.

Это – его созвучие с идеологией гражданского общества и аксиоматикой современной гуманитарной культуры, являющихся, наряду с рыночной экономикой и правовым государством, неустранимыми условиями продвижения к открытому и свободному обществу. И, вместе с тем, гуманитарно-политическим противовесом системно-технократическим практикам современности, подавляющим человеческое измерение будущего миропорядка.

Это – проникновение  коммунитарных начал в идеологию и практику менеджмента, как такового,  особенно заметное в технологиях управления персоналом, основанных на концепции человеческого капитала, и в использовании организационной психологией концептов и процедур гуманитарной психотерапии. 

Наконец, это -  наблюдаемое сегодня сращение традиционной, идущей от есественного права «общинности» с основанными на современных информационных технологиях сетевыми макроструктурами и кустовыми микроструктурами, на которых основывается новая постиндустриальная социальность.

Установка на то, чтобы в городе завелось плодотворное взаимодействие городских властей и городских сообществ, нацеленное на выбор и реализацию стратегии городского развития, сама является важнейшей стратегемой.

Это установка на устойчиво воспроизводимое и развивающееся партнерские взаимоотношения разного типа социальных субъектов муниципального развития .

В рамках этих взаимоотношений должна воспроизводиться и наращиваться социальная ткань города, то есть обитающие в нем и сообщающиеся городские сообщества.

Одной из установок социальной политики в городе должна быть нацеленность не только на привлечение городских сообществ к деле стратегического планирования городского развития, делаемому в органах городской власти, но и на улучшение условий социального воспроизводства, на наращивание социальной ткани города, усилению сообщаемости самих городских сообществ.

В социально-организационном плане это означает также, что сообщества должны иметь собственные площадки, коммуникативные сцены для своей сообщаемости[1].

У этой сообщаемости сообществ, коммуникации коммуниумов должна быть своя предметность и событийность, свой урбанистический сюжет, свои персонажи и герои. И все это «свое» должно очевидно отличаться от властно-управленчески «чужого».

К искомому городскому согласию приходят не столько через равнодущно-притворный «конценсус» a la Gorbachev, сколько через оппозицию, через мотивационный  конфликт, проистекающий из различия глубинных ценностных ориентаций, из разного видения и понимания ценностных изменений в городской жизни. 

Нет и не может быть развития без некоторой оппозиции, без конкурентности, без конфликтности, без явной или скрытой борьбы. Ибо «напряжение» – это другое имя энергии развития. Вопрос  лишь в том, насколько эти напряженности продуктивны или контрпродкутивны, какой уровень энергетики конфликта совместим с управляемостью и устойчивостью процесса развития.

А это вопрос эффективности технологии социального управления.

«Свое» сообщническое и «чужое» управленческое, или, напротив, «свое» управленческое и «чужое» от сообществ, сходятся в «ином» городском, которое в измерении взаимно приемлемого достигаемого будущего только и становится «своим для города».

Общегородское согласие опосредовано видением будущего, работой стратегического управления.

Но одновременно это означает, что стратегическое – это воображаемое иное.

Вот несколько стратегически важных метафор городского воображаемого:

Город – это не только место, где обитают, работают и сообща проживают свою жизнь, но и путь, по которому продвигаются в будущее,  который выбирают, чтобы  строит это будущее. Спрашивая себя  и друг друга о том, «каков наш следующий шаг», «где ближайшая остановка/стоянка»,  «что нужно иметь и что уметь, чтобы, объединившись  (в сообщества), попасть именно туда».

Местное самоуправление – это путеводительство, а стратегический план – путеводитель (карта с привлекательным описанием достопримечательностей будущего (как промежуточной стоянки, а не «гордского рая»).

Город – это также пространство доступных и приемлемых услуг (относительно самых разных потребностей).

Установка на сервилизацию должна быть подана как стратегема.

Продвижение в развитии тут можно видеть в том, что вслед за нормализацией дел с социальным обеспечением (групп риска и прогностически потребных для городского развития групп) предполагается предпринимательски наращивать среду свободно востребуемых услуг, посредством которых осваивается свободное время и свободные энергии людей и культивируется свободная, спонтанная социальная занятость.

Разнообразие фактически сервилизированных занятий, признание желательности сервилизировать те или иные занятия, понимание плодотворности появления новых услуг в городе для развития городского образа жизни и наращивания его социальной ткани – важнейшая часть стратегического управления в городе и городом.

По моей экспертной оценке в нынешней ситуации проектно реализуемы, например, такие серверы как:

·              Образовательные услуги для поддержки индивидуальных образовательных траекторий (в рамке инновационной развивающей педагогики).

·              Развивающие психотерапевтические услуги (в формате консолидации городского сообщества психологов и психотерапевтов и создания на его основе Центра развивающих тренинговых услуг).

·              Развитие клубной сети, как множества площадок для событийной сообщаемости активных городских сообществ).

Этот перечень дан  только для примера. По моему,  сейчас важнее не выбирать какой-то перспективный перечень новых социальных услуг, а понять, что мы можем не только выявлять в работе с представителями сообществ некие «болевые точки», «неудовлетворенные потребности» (в керогазах и чесаных рейтузах), но и проектно предлагать нечто из ощутимого уже в современном городском образе жизни мира услуг.

Иначе говоря, нужно иметь во внутренней программе семинара перечень продвигаемых нами сервопроектов.