О понимающем управлении

В деле местного самоуправления заметное место занимают так называемые предметы ведения. Однако, имея дело с ними, почему-то внимание обращают на их предметность, но не на то, что они являются предметами именно ведения, а не чего-то другого. Их привычно различают между собой, оценивают и упорядочивают по значимости, измеряют. Но значит ли все это, что их «ведают»? И что это значит – ведать предметы и некую предметность?

Как мне представляется, стоит, хоть на некоторое время, вслушатся  и вдуматься в смысловое звучание этого русского слова «ведение». А вслушавшись постараться понять, что в нём (и с его помощью) думает вместе с нами (или за нас) наш родной язык.

Слово "ведение" в русском языке имеет несколько значений, впрямую относящихся к делу местного самоуправления.

Во-первых, ведение – это понимание, сознавание, осмысление, знание, то есть интеллектуальная способность (функция), соотносимая сразу  с мышлением и сознанием. В этом смысле, например, говорят: "знать не знаю, ведать не ведаю".

Во-вторых, ведение - это заведывание, руководство, распоряжение, то есть связанная с волей, практическая способность (функция), очевидным образом соотносящаяся с действительностью управления.

Важно еще принять во внимание, что как ведение-понимание, так и ведение-заведывание могут реализоваться не только в виде сознаваемо-произвольных, ведомых способностей, но и в виде заведомых, непреднамеренных установок,

Так что можно говорить, в третьих,  о ведомом как о бессознательном и непроизвольном понимании/заведывании. Это ведение осуществляется посредством «отнесения к ценностям» и  есть способность сознавания  и оценивания так сказать «по ходу сознавания».

Наконец, в четвертых,  не забудем ещё и заведомое - то, что подразумевается априорно, то есть непреднамеренно,  установочно; это такое ведение, которое реализуется уже не как способность, а  как установка.

Как видим, ведение-понимание и ведение-заведывание различаются тем, что первая их них есть способность сознания (смыслопостижения), тогда как вторая – способность воли (целедостижения).

Очевидно также, что  ведомое и заведомое с логической точки зрения противопоставлены друг другу как апостериорное – априорному;  а с психологической точки зрения  как сознательное - бессознательному, очевидное – неочевидному, и произвольное – непроизвольному.

Поскольку и понимание,  и заведывание могут осуществляться и в качестве способности (ведомо), и в качестве установки (заведомо), нужно помнить, что понимание может быть заведомым, установочным (то есть состоянием, а процессом), а заведывание, напротив, процессом сознаваемого целе- и смысло- постижения и/или достижения.

На последнем обстоятельстве стоит задержаться особо: именно из-за того, что заведывание, которое мы соотносим с деятельностью управления,  не чуждо смыслопостижению (пониманию) и смысло достижению (мышлению) и оправдывает нашу попытку вслушивание в смысловое звучание слова «ведение».

Заметим также, что ценностная окрашенность, отнесенность к ценностям сохраняется во всех четырех случаях ведения. А это значит, во-первых, что оно, ведение, самоценно, а во-вторых, что предметности ведения (и все возможные его предметы) неустранимо ценностно значимы и не могут быть – без ущерба для сути дела – сведены к исключительно к объективно сущему (то есть пониматься только как объекты научного знания или технологизируемой деятельности).

Часто встречающаяся в практике городского управления неоговариваемая замена предметов ведения -  учётными  технологическим объектам есть род профессионального недуга, которому уместно присвоить достойный его ярлык – «техноз».

Там, где не хотят знать, что предметы ведения - это в первую очередь именно предметы ведения, и лишь во вторую -  объекты технического манипулирования, там и речи не может быть  о самоуправлении. Ибо самоуправление – это, среди прочего, управление понимающее себя именно как самоуправление.

При всем том, следует иметь в виду, что в повседневной жизни и работе перечисленные выше моменты ведения (ведомое или заведомое понимание или заведывание) чаще всего обращаются слитно,  не расчлененно. И потому в «предметах ведения» часто не усматривается то существенное, что этими словами означается: а именно то, что предметы эти предметны лишь для тех, кто ими их ведает, кто их понимает и предпринимает.

Иначе говоря, понятие «предметы ведения», просочившееся в текст Закона об общих принципах организации местного самоуправления в РФ из каких-то неведомых недр русского правоведения, – принадлежит к еще более неведомой ныне области понимающего управления. Оно ждет тех, кто склонен и способен жить во истину «по понятиям» и действовать «по праву понимания», а не «технича» на очередной забугорный манер.

Шутки-шутками, а возраст понимающей психологии (если отсчитывать его от  В.Дильтея) и понимающей социологии  (соответственно,  от М. Вебера и А. Шутца) равен целому веку. Так может мы доспели уже  до понимающеего управления?