Заметку я построю по следующей схеме: сначала обращусь к исламской парадигме, согласно которой выстраиваются взаимоотношения между наукой и религией, а только потом поведу речь об общих принципах мифопоэтического и религиозного мышления в связи со становлением протонауки.
Одно предуведомление должно быть сделано непременно: о науке в Исламе следует говорить, хотя бы потому, что Ислам есть завершительное и наиболее яркое свидетельство, в котором религиозное и научное знание тесно переплетены. Это – взаимо-связь, не синкретизм, а видимое глазом со-членение. Религиозное и научное знание единит одно: начиная с Аристотеля, методология религиозного и научного знания твердо знает, что в начальном существуют зачатки будущего, а в будущем при определенном подходе всегда можно распознать его неясное начало. Об этом предуведомлении я еще вспомню позднее.
Следовало бы помнить и о тотальности донаучного знания. Оно представляло собой некую нерасчленимость, где физика и метафизика составляли единое целое. Поэтому быть врачом означало и глубокие познания во многих иных сферах естественных и гуманитарных областей. И, напротив, знаток философии имел не меньшие представления и о математике. Потому то они столь близки своей логикой, своим обращением к началу сущего, своей мудростью, так сказать, софийностью.
Пророку Мухаммаду принадлежит целый ряд изречений (хадисов), в которых он отдает должное знанию, и даже больше ставит знание наравне с верой.
Вот одно из них: "Ученые являются наследниками пророков". Или: "Знание есть половина веры". Мухаммад не позволял вступать в брак неграмотным людям. Заветы пророка оказали сильнейшее влияние на развитие мусульманской цивилизации. В ней, действительно, доминировало знание. К ученым относились бережно, положим, их, наряд с каллиграфами, скрывали во время нападений врагов. Отсюда следует, что мусульманин по определению должен быть грамотным, грамотность входит в первоочередные обязанности мусульманина. Оправданными и вполне прозрачными становятся следующие слова пророка Мухаммада: "Высшее служение Богу есть приобретение знания" или "Отправляйся за получением знания даже в Китай". В последнем случае подразумевается то, что знание необходимо искать так далеко, как если бы оно находилось даже в Китае. Важна цель, а не путь. И именно потому Пророком же были запрещены браки между невежественными мусульманами.
И тут же в связи со сказанным я перехожу к политике, к ее мусульманской составляющей, ведь именно это сейчас актуально. Мусульманин и мусульманка должны быть грамотными, именно грамотность как своеобразная мембрана между верой и неверием должны предохранить онтологическую позицию человека. Безграмотность мусульманина делает его беззащитным пред вызовами времени, но самое главное не позволяет ему адекватно отвечать вызовам самой религии. В конце концов, каждый мусульманин обязан уметь читать Коран. Самое прискорбное состоит в том, что именно безграмотные, непросвещенные люди, на свой страх и риск отстаивающие заветы Ислама, повергли современный мир в состояние террора, страха, апокалиптического ужаса. Большим достижением Ислама является то, что он открыт всему позитивному, знанию в его чистом виде, то есть всему тому, что может принести пользу верующему. Это – сильнейшая позиция онтологической открытости, не замкнутости, прорывов в неведанное и обращения в доисламское прошлое. Ведь средневековая Европа переняла греческое наследие из рук мусульман. Греки для мусульман были учителями в философском и научном знании. К этому я ниже еще вернусь.
Я приведу одну из теологических интерпретаций шариата, неукоснительного закона, которому должен следовать каждый мусульманин. Один из теологов говорил, что шариат подобен стене, которая призвана оградить верующего и добронравного человека от людей злокозненных и в принципе неверующих. Следовательно, божественный закон в определенном смысле стоит между знанием и незнанием. Закон неумолим, а значит и преграда между знанием и незнанием также непроницаемы, преодолеть ее можно только с помощью знания. И еще раз: знание – это то, на чем покоится основание постамента миросозерцания мусульманина.
Что же понимается под словом знание ('илм) в Исламе? Богословие также есть вид знания. Существует знание истолкования букв арабского алфавита. Философия в свою очередь является видом знания. Следовательно, любая интеллектуальная деятельность, обладающая эпистемологической ценностью, вносится в разряд знания.
Вот первый вывод: поскольку любой вид знания обладает эпистемологическим зарядом, то любое знание неотъемлемо от религиозного знания. Последнее оказывается родовым началом для всего комплекса знаний. Но сказанное не означает, что научное знание было накрепко привязано к богословию. Науке свойственно сбрасывание оков, так обстоит дело сегодня, но так же обстояло дело и в прошлом. По этой причине в средневековье мусульманское население было много грамотнее западного. Для Запада много важнее оставались законоуложения веры. Наука зачастую мешала. Потому в Исламе не было инквизиции, были ригористы, непросвещенные радетели веры, но правители, как один, все были людьми образованными, ибо этого от них требовал Ислам.
Как я говорил, многие античные трактаты дошли до европейцев через арабские переводы. Сохранились переводы, источники исчезли. О чем это говорит? Мусульмане не просто вводили в свой оборот античное наследие, это наследие оказывало сильнейшее влияние на становление культуры. Положим, в мусульманском мире появились последователи Платона и Аристотеля. Ученый, известный в Европе под именем Авиценна, был перипатетиком, наследником аристотелевой школы. Последний из дошедших от него трактатов интересен тем, что Авиценна говорит читателям следующее: я, ребята, написал много, но все это неправда, а вот теперь я намерен рассказать правду. А правда состояла в том, что Авиценна переходит от языка и категорий Аристотеля к платонической линии. Он пишет мистический (суфийский) трактат. В Исламе, кстати, существовали сочинения, где рассматривались позиции Платона и Аристотеля. Говорилось, что Аристотель поясняет позицию своего учителя научным языком.
Если каждая теология своеобычна, то мистическое знание универсально. Оно вырабатывает свой метаязык, который понятен и "коллеге" иноверцу. Хорошо известны случаи конфессионального братства, дружбе суфиев и христианских старцев, суфиев и буддийских монахов. О чем это говорит? Чем выше и изощреннее знание, тем больше создается условий для взаимопонимания между представителями различных религий.
Я делаю из сказанного следующий вывод: быть может, современное состояние науки, ее интернационализация является своеобразной проекцией того универсального знания мистиков. Из потаенности универсализация обрела интернационализацию, то есть открытость. И еще раз: потаенная и субъективная универсальность была предпосылкой ее открытия миру. Произошло это в Европе, начиная с Возрождения и позже. 18 и 19 века Европы восприняли знание как субъктивно-объективный опыт Картезия и Лейбница. Декарт – ученый, математик, философ и в то же время розенкрейцер. Его знаменитая максима только современными философами подвергается сомнению. А Лейбниц – величайший философ и тоже розенкрейцер. Его современные философы считают еще не до конца понятым. Выплеск тайных учений задел не только науку и философию. В частности, даже политические лозунги свобода, равенство и братство явились репрезентацией масонских деклараций.
Другими словами, и об этом говорилось в самом начале, свершившаяся эмансипация научного знания должна была произойти willy-nilly, эллинство в лице Аристотеля, прежде всего, столь благодарно воспринятое Исламом, а затем и Европой, сделало свое дело. Наука и философия, бок о бок, проделав громадный путь в недрах религиозного знания, в конце концов, эмансипировались, по существу, заменяя собой былое владычество религии. Наука встала над религией своей объективностью, тоталитарностью и вездесущностью. Свято место пусто не бывает.
И вновь я обращаюсь к культуре Ислама. На мой взгляд, именно исламская культура преподала первый опыт неразделимости науки и философии. Более того, в сферу отвлеченного знания были втянуты и поэзия, и изобразительное искусство и даже архитектура. Скажем, архитектором одной из самых знаменитых мечетей Исфагана был шейх-л-ислам (глава исламской общины). Знание теолога, математика и художника сплелись в одном лице и это не смущало других. Это было нормой культуры, предполагалось ею. Ислам в принципе был настроен на интеллектуализм, но при одном существенном условии.
Ислам – культура сугубо городская. Деревенщина не может претендовать на полное соответствие идеалу мусульманина. Мадина по-арабски город, а однокоренное слово маданийат означает культуру, а слово того же корня тамаддун переводится как цивилизация. Ислам впервые осознал себя цивилизацией (тамаддун). Здесь следует сделать еще один экскурс в область понятий. Следует разграничивать два понятия: ислам и иман. Иман – это вера, это обозначение вероисповедного ядра всего того, что называется Исламом.
Вера является сердцевиной Ислама, его непоколебимой интериорностью. Соответственно, вера есть лишь часть Ислама, важнейшая, интегральная, предопределяющая, но только часть. Вера, взятая в ее целостности, и есть Ислам, но Ислам – это не только вера. Ислам понятие более общего характера. Вера – это твердое внутреннее убеждение, а Ислам – это внешняя манифестация этих убеждений [См. об этом прежде всего: ‘A. Badawi, Histoire de la philisophie en Islam. I. Les pholosophes theologiens, Paris, 1972, P. 335.]. Подтверждением этого положения считаются следующие строки из Корана: «Арабы говорят: мы веруем. Скажи: вы не уверовали, а покорились Исламу» (49:14).
Именно Ислам придает должную интеллектуальную оснастку культуре. Именно Исламу мировая культура обязана столь яркими достижениями в области поэтического, философского, изобразительного, архитектурного творчества. Следует знать, что большая часть исламских литературных памятников направлена на толкование, глубинную интерпретацию проблем веры. В свою очередь, искусство Ислама неотделимо от изящной словесности, а, следовательно, также прочно привязано к его вероисповедной части. То, что знает современная мировая культура о мусульманском мире, все это является достижением культуры Ислама.
Во теперь должно быть яснее, сколь безболезненно может произойти эмансипация науки в Исламе. С одной стороны она должна оставаться исламской по своей принадлежности лону Ислама, с другой же стороны наука не обязана всецело принадлежать вероисповедному ядру (иман).
Потому то в среде даже богословствующих мусульман раздаются уверенные голоса о трансформации Ислама в идеологию. Ислам как идеология может действовать относительно автономно по отношению к вере Ислама. С этих позиций мы можем с большей достоверностью приблизиться к пониманию феномена исламского терроризма. В лоне вероисповедного начала они вырабатывают свою идеологию, которая, противореча установкам Корана и шариата, тем не менее, остается в пределах имана. Это – подмена, коварная подмена, но она парадоксальным образом имеет свои основания.
Для понимания происходящих в современном мире идеологических исламских движений следует знать, что они рекрутируются из трех источников: 1) молодежь бедных окраин городов, 2) мелкие буржуазия, которая стремится к власти, и дает деньги, 3) часть интеллигенции (врачи, учителя, юристы), которые и осуществляют идеологическое руководство. Как видно, высокая культура Ислама в идеологических движениях участия не принимает. Некоторые исследователи считают, что между указанными группами населения возникнут противоречия или они могут быть спровоцированы, в таком случае подобным идеологиям должен наступить конец.
Таким образом, мы имеем две составляющие Ислама: его органичную интеллектуальную линию и идеологическую. Нельзя сказать, что между ними зияет пропасть. Исламскую идеологию терроризма взрастили СССР и США, интеллектуальная же линия оставалась самим мусульманам, ей не придавалось никакого значения. Если идеологическая составляющая легко воспринимается массами необразованного или не посвященного населения во многих странах господства Ислама, то интеллектуальная жизнь проходит в кабинетах и не понятна массам. Вывод один: необходимо сделать так, чтобы интеллектуальный Ислам был виден, читаем, переводим. Такая противопоставленность двух разновидностей Ислама – идеологического и интеллектуального – может сослужить хорошую службу прежде всего самому Исламу. Важно понимать, что если интеллектуальный Ислам оставаясь в пределах традиционной науки и философии, чутко воспринимает и принимает достижения мировой культуры (например, Иран), то исламская идеология работает вопреки и интеллектуальному Исламу, и современной культуре в целом.
Пример тому Алжир и талибы. Алжирское националистически-религиозное движение радикально не только по отношению к Западу, европейской культуре, оно ненавидит и интеллектуалов из их же среды. Они чужие для их идеологических построений. Талибы же противостоят не просто Северу, а таджикам, много более образованным людям. Именно поэтому идеологический Ислам поддерживает талибов, а не таджиков, хотя те тоже мусульмане, т. е. находятся в лоне имана, но понимающие Ислам по-другому. Таджики ближе к культурному Исламу, а талибы исповедуют ригористические и идеологические принципы вероисповедания.
Я возвращаюсь к донаучным представлениям религиозных форм общества. Науки как таковой, скажем, в языческих верованиях не было. Однако возьмем к примеру практику гадания. Существовали определенные правила, согласно которым выводились те или иные предсказания. Полет птиц, течение вод, линии руки, т. е. все, что связано с природными, анатомическими, метафизическими явлениями. Более того, практика гадания со временем начала совершенствоваться и переходить на течение времени, историю и метаисторию. Гадатели выводили исторические закономерности из знания законов метаистории. Скажем, исходя из того, что в правителе обязательно должны былли отразиться черты идеального царя – Александра Македонского – то дальнейший ход его жизни непременно должен быть сопряжен с жизнью и деяниями великого македонца. В наше время мы сталкиваемся с обостренным интересом к футурологии. Ученые, не говоря уже о досужих политологов, пытаются выработать формулу будущего. Так же как и для предсказателей далекого прошлого, будущее должно быть высветлено, транспарентно, подчинено определенным закономерностям. Языческое предсказание оказывается заботой и современного ученого.
