Не верно было бы рассуждать так, будто драма и поэзия взаимно нейтральны, упуская тем самым из вида ритуальные истоки драматургии и мифические истоки поэтики.
Достовернее было бы допустить одновременное наличие противотоков изначального поэтического и завершающего драматургического творчества [1].
Поэзия пред-метит бесконечность (возможных завязей), превозмогая конечное, тогда как драматургия домогается законченных развязок.
Поэт «на раза» сплетает, путает, вяжет (перипетии), драматург расплетает, развязывает, разрешает их. Самодержавное единовластие «вязать и решать» (монархия) претерпеывет перемену (метанойю [2]) на властную катархию поэта и драматурга. У поэта власть желания, зачина и приема, у драматурга власть привычек и навыков суждения, суда и судьбы.
А тут уж рукой подать до Сократа, покинувшего сцену диалога его имени, и Платона, оставшегося наедине с собой и своими идеями, на которые, как пчелы на мед, слетаются софисты.
На этой стоянке мне и стоило ты остановиться, да «как быть с идейками», не теряя остатков здравомыслия и сдержанности, скажите на милость?
[1]О противотоках см.: Виктор Троицкий. Об одной модели времени у Вяч. Иванова // Символ, № 53-54, 2008. Париж-Москва. С. 815 – 825, где предъявлен анализ «Пифагорейских золотыех стихов» с комментарием Гиерокла / Пер. с древнегреч. И.Ю.Петер. М.: Алетейа, Новый Акрополь, 2000. - 160 с.
[2]От др.-греч.μετάνοια «перемена мыслей, раскаяние», - после Ницше в этот ряд иногда добавляют еще и “переоценку ценностей”. От гл. μετανοέω «менять мысли, раскаиваться», из μετά (варианты μετ-,μέθ-) «между, среди; после» + νοέω«замечать;значить; думать».
